Чаша Торна - Страница 68

Словесные формулы, порождающие боевые, лечебные, погодные и иные заклятия, строились на основе странного языка, расшифровать который так и не удалось. Ни гномам, ни эльфам, ни позже людям. Неоднократно магистры на долгие годы погружались в исследования, но так и не приходили к определенным выводам. Удалось установить лишь приблизительное значение нескольких — весьма немногих — слов, но именно их верное сочетание давало тот эффект, ради которого произносилось заклинание. Ошибка на один звук в лучшем случае сводила все на нет, в худшем… Скажем так, бывали и куда более неприятные последствия. Обычно для самого заклинателя.

Количество известных словоформул было конечно, более того, за века кое-что было забыто, какие-то книги и свитки — утрачены. Но ясно одно: практически не было создано ничего нового. Все так называемые «открытия» были лишь удачным обнаружением ранее известного, но давно и прочно забытого. И причиной тому был именно тот факт, что ни один маг не знал, что на самом деле означает произнесенная им фраза. К тому же многие слова было необходимо дополнять строго определенными жестами, и изменение жеста вело к полному изменению результата… если он, результат, вообще имел место.

Так, к примеру, было известно, что слово «щет», произнесенное мысленно и сопровождаемое строго выверенным движением кисти левой руки, вызывает к действию заклинание «мантия». В то же время сказанное вслух — даже с тем же жестом, оно не давало никакого эффекта. Зато в составе длинной фразы, сказанной непременно вслух, и непременно днем, и непременно летом, и сопровождаемой другими жестами, вызывало обычно легкий дождь, кстати, даже при полном отсутствии облаков.

Айрин за годы учебы пришлось заучить на память сотни словоформул, по вечерам ее руки ныли от отработки тех или иных движений, а горло пересыхало от упорных стараний придать фразам нужную интонацию. Разумеется, как и всякий маг, достигший определенного уровня подготовки, она понимала, что полного владения магией можно добиться только путем познания самого языка — во всей совокупности его слов, интонаций, правил построения предложений и прочего, без чего немыслим полнокровный язык. Как и многие до нее, она не раз пыталась справиться с ускользающим смыслом когда коротких, а когда и длинных, витиеватых заклятий — и, как и многие до нее, потерпела неудачу.

Видимо, поэтому, прочитав всего лишь несколько строк, Айрин вдруг смертельно побледнела и, казалось, вплотную приблизилась к тому, чтобы потерять сознание. Ее руки задрожали, чуть не уронив книгу, а на лбу выступил холодный пот. Ошибиться она не могла, и все же это было слишком невероятно, чтобы оказаться правдой. Перед ней был учебник — настоящий учебник древнего языка, доселе не известного никому, разве что самому Торну.

* * *

Девушка подняла голову, услышав хлопанье крыльев, и поразилась тому, сколько прошло времени. Солнце уже клонилось к закату, в животе явственно ощущались признаки голода, ноги затекли настолько, что она почти их не чувствовала, а глаза слезились от многочасового напряженного чтения.

Грифон совершил посадку шумно — в скрытности теперь не было особой необходимости, и этот шум тут же разбудил ее спутников. Рон вскочил мгновенно, как будто бы и не спал несколько секунд назад, его рука привычно упала на рукоять меча, и, только обнаружив источник потревожившего его звука, он несколько расслабился. Брик же, сразу выдавая свою неопытность, откровенно зевал и, потирая веки, оглядывался по сторонам. Айрин спрятала книгу и тоже встала, чувствуя иголки в затекшем теле, в которое постепенно возвращалась жизнь.

Если и способен грифон к эмоциям, то разглядеть их непросто. И все же Рону показалось, что существо выглядит несколько огорченным.

— Совет обсудил ваш вопрос. — Грифон сразу перешел к делу, и его голос звучал несколько суше, чем раньше. К тому же он заметно устал — дыхание было тяжелее, а концы крыльев мелко дрожали. Львиная составляющая монстра лоснилась от пота. — Вынужден вас огорчить, Совет решил, что грифоны не станут помогать вам.

— Но… но почему? Ведь опасность угрожает всем… — начала было Айрин, но грифон остановил ее повелительным жестом когтистой лапы, давая понять, что не закончил свою тираду.

— Совет считает, что опасность преувеличена. Совет не без оснований считает, что все ваши войны — это ваши проблемы. Вы, люди, не раз доказывали грифонам, что мы для вас не более чем помеха. Вы охотились на нас… И теперь мы не видим причин, чтобы сотрудничать.

— Но…

— Я не закончил, сания. Прошу не перебивать меня, это невежливо. Так вот, помощи от Совета не будет. Люди мелочны, неблагодарны, жестоки, алчны и потому не заслуживают нашего доверия. И тем не менее, Совет счел возможным дать разрешение одному из грифонов, а именно мне, сопровождать вас с целью наблюдения, чтобы впоследствии я мог предоставить Совету целостную картину происходящего. Как я уже говорил, помогать вам мне не дозволено, во всяком случае в части драк. Но то, что я увижу сверху, — сообщу. Будьте благодарны и за это. — Он несколько секунд помолчал, затем, склонив голову набок, с ехидной ноткой добавил: — Вот теперь, уважаемая сания, я все сказал.

— Проклятие! — Рон предпочел бы высказаться более цветисто, но его удерживало присутствие девушки. — Чар вас всех раздери. Никому ни до чего нет дела, а мир, возможно, катится к пропасти.

— Тише, Рон, — шикнула на него сания, и рыцарь замолчал, внезапно поняв, что далеко не всегда ему предстоит играть роль командира в этом маленьком отряде.